Тайна безымянной могилы. Валерий Васильев
Красная Армия входит в Пушкинские Горы. 1944 г. Неизвестный фотограф. Из фондов Пушкинского Заповедника
Автор и источник: Валерий Васильев
Много лет назад школьный учитель Александр Афанасьевич Тимофеев поведал историю, начало которой уходит в годы фашистской оккупации. Встреча с ним состоялась в одной строительной организации, куда его привело какое-то дело. Александр Афанасьевич показал на стоявшие в отдалении цистерны с надписью «Огнеопасно» и сказал, что до середины 70-х годов на том месте находилась могила расстрелянного гитлеровцами летом 1943 года партизана (или партизанки, запамятовал, каюсь). Что за могилкой в течение многих лет ухаживала жительница Кооперативной улицы, чей огород заканчивался в непосредственной близости к могиле. Ей помогали два её сына – школьника. Тогда территория за их огородом пустовала, а там, где свершилась казнь, с незапамятных времён существовал небольшой песчаный карьер. Улица Кооперативная пролегла в разлоге между двумя мореными грядами с достаточно крутыми склонами. Когда-то, когда ещё не было никакой улицы, этот лог назывался Малым, а тот, что шёл параллельно Малому и где теперь улица Пушкинская – Большим. Вот у подножья одного из склонов Малого лога, в карьере, фашисты и выбрали место для расстрела...
В послевоенные годы посёлок начал разрастаться, «выросла» в длину и Кооперативная улица. Появился домик семьи Людмилы Ивановны Бурченковой, так звали ту женщину, и ещё десятка полтора частных домов. В середине семидесятых территорию за огородом Бурченковых передали ремонтно-строительной организации под производственную базу. Пригнали бульдозер, который по приказу начальника выполнил планировку участка и заодно сравнял с землёй холмик той самой могилы. Позднее появились металлические бочки-цистерны. Александр Афанасьевич рассказал, что ходил по разным инстанциям, обращался и к начальнику-строителю, но все его усилия по сохранению или переносу могилы ничего не изменили. И он очень переживал по этому поводу. Кто конкретно покоился в могиле, Александр Афанасьевич не сказал. Откуда ему стало известно про расстрел, я не спросил. Ни тогда, ни позднее. А в 2011 году его не стало…
Эта почти забытая история с безвестной могилой вспомнилась, когда читал главу из книги Дарьи Тимошенко по истории оккупации Пушкинских Гор. В воспоминаниях жителей поселка назывались и другие места расстрелов людей в те три страшных года. К сожалению, имена большинства жертв остались неизвестными. Информация по ним может храниться в специальных архивах, доступа к которым пока нет. Например, в архиве, которым пользовался Г. Бакусов, автор воспоминаний «В лесах за Соротью». В своей книге он неоднократно приводит выдержки из протоколов допросов местных полицаев и непосредственных исполнителей казней. При этом факт расстрела девушки в книге Бакусова не упоминается ни по сорок второму году, ни по сорок третьему. В то же время автор пишет, что с апреля 1943 года в здании средней школы имени А. С. Пушкина располагалась специальная команда «727», связанная с немецкой контрразведкой. Этой команде вменялась в обязанность выявление и ликвидация врагов фашизма. Как правило, применялся один способ – расстрелы. Большей частью расстреливали тайно и к расстрелам не привлекались местные полицейские. Следы мест казней тщательно скрывались. Таким способом 23 февраля 1944 года были ликвидированы 15 человек из находившихся в тюремных камерах немецкой комендатуры молодых пушкиногорцев. Всё было выполнено так, что установить место ликвидации не удалось даже тогда, когда были получены показания одного из членов команды «727». До 1953 года о судьбе «пятнадцати» вообще ничего не было известно…
Разговор с младшей дочерью служившего фашистам бургомистра Пушкинских Гор Василия Шубина оказался безрезультатным. Встреча с ней состоялась осенью 2020 года в её доме на улице Пушкинской. На конкретные вопросы Анфиса Васильевна отвечала резко и категорично: «не знаю», «не видела», «не помню». Но не только она, а и многие другие, жившие в годы оккупации в поселке, не очень-то охотно вспоминали о том времени и что знали – унесли с собой в мир иной…
Казалось бы, прояснить ситуацию с могилкой на Кооперативной улице, а тем более, узнать имя казнённого человека, уже невозможно. Ушедшие в историю десятилетия и вместе с ними целые поколения людей не оставили никаких надежд на успех в поисках.
Тем не менее, беседы с людьми, имеющими пусть самое далёкое отношение к захоронению, с жителями улицы по крохам, но всё же добавляли сведений о нём. И наконец, как награда за труды нашёлся человек с удивительной памятью в весьма преклонном возрасте – Евгений Фёдорович Аников. В 1943 году ему было тринадцать лет. Он все эти годы знал и помнил о том, что на самом деле произошло на склоне «красной горы» летом сорок третьего. Имя девушки, а именно девушку расстреляли там оккупанты, мой собеседник назвал сразу. А через некоторое время вспомнил и её фамилию. Это была Клавдия Горняя, лет тридцати (глазами тринадцатилетнего парнишки), красивая стройная женщина. Она проживала неподалёку от дома Аниковых с братом Павлом и старенькой мамой на Горной улице. Девушка служила в немецкой управе и одновременно, со слов Павла, поддерживала связь с кем-то из партизан. Возможно, Клавдия передавала какие-либо документы или интересующую партизанскую разведку информацию. Кому именно и как передавала – брат мог не знать.
3-я партизанская бригада на марше. 1943 г. Неизвестный фотограф. Из фондов Пушкинского Заповедника
То ли обнаружилась пропажа бланков документов, то ли кто-то выдал Клавдию фашистам, неизвестно. Последовал арест и допросы. Содержалась арестантка в камере в подвале военной комендатуры. Сколько дней она там находилась, сведений нет. Когда Павел попросил охранников передать ей немного еды и одежду, ему ответили, что такой арестованной больше нет.
По пути домой Павел увидел валявшийся на земле небольшой лоскут материи, точно такой же расцветки, какая была на платье сестры в день ареста. Он предположил, что Клавдия, когда поняла, что её поведут на расстрел, сознательно порвала платье, чтобы таким образом известить брата о месте, где её следует искать. Подойдя к лесу, он заметил свежие раскопки в карьере под «Красной горой». Так местные жители называли южный склон одного из холмов Малого лога. Оставалось проверить внезапно мелькнувшую жуткую догадку…
Ночью с помощниками скрытно пробрались к карьеру и обнаружили там зарытый на полметра в землю труп сестры. Те, кто копал могилу, очевидно, поленились сделать её глубже. Тело выкопали и по лесу перенесли его на кладбище при Казанской церкви, где и похоронили. А место в карьере привели в первоначальный вид, чтобы не вызвать подозрений у немцев. В перезахоронении Павлу помогал отец моего собеседника Фёдор Аников, с которым у брата Клавдии были приятельские отношения.
Вероятно, о том ночном расстреле знали полицаи, охранявшие тюрьму, которые могли «по-приятельски» поделиться информацией с другими полицаями, те с третьими и так далее…
Так появилась легенда о могиле, ставшей через некоторое время безымянной. Брат во избежание сурового наказания должен был долгое время скрывать местонахождение настоящей могилы сестры и ухаживал за обеими могилами. Для большинства же населения посёлка эта могила считалась могилой казнённого партизана. В это искренне верил и учитель Александр Афанасьевич.
Если ситуация с безымянной могилой прояснилась, то история Клавдии Горняя, в том числе в последние годы её жизни в оккупации, продолжает оставаться тайной. За сколькими печатями хранится эта тайна, может сказать только время. Резонно предположить, что документы со списками служащих оккупационных комендатуры и Управы, а также протоколы допросов команды «727», комендатуры и гестапо, как и протоколы допросов полицаев, сохранились, существуют и поныне. Немцев всегда отличала педантичность.
Валерий Васильев